dale frank
***
Озирая котел, в котором ты сам не варишься,
презирая клятвы, которые мы даем,
— не тверди мне, агностик, что ты во всем сомневаешься.
Или нет, тверди — добавляя: "во всем твоем".
Ибо есть твое — вопреки утвержденью строгому,
что любая вера тобою отстранена.
Есть твое, и мне даже страшно глядеть в ту сторону
— до того скупа и безводна та сторона.
Где уж мне до упорства черствого, каменистого,
хоть надень я мундир и ремнями перетянись.
Есть твое, и в него ты веришь настолько истово,
что любой аскет пред тобою релятивист.
Ход туда мне закрыт.
Дрожа, наблюдаю издали: кабала словес, ползучая каббала,
лабиринты, пески, а меж ними такие идолы,
что игрушками кажутся все мои купола.
Не тверди, обнимаясь с тартусцами и с венцами,
рассыпая мелкие искры, как метеор,
— что с таких, как я, начинаются все Освенцимы,
ибо всякая твердая вера — уже террор.
Как я знаю всю твою зыбкость, перетекание, разрушенье границ
— соблазн его так влекущ!
Есть твоя вертикаль, и она еще вертикальнее,
но скрывает ее туман, оплетает плющ.
Я боюсь плюща — хоть растенье, в общем, красивейшее.
Так узорчат лист, так слаба курчавая плеть
— но за слабостью этой темнеет такая силища,
что и дубу, и грабу опасно туда смотреть.
Но хоть все пески, всю пустыню словами вымости,
завали цветами, чей многоцветен пир,
— не тверди, не пой мне о щедрой твоей терпимости
и о том, как в сравнении с нею я нетерпим!
О, ты терпишь всех, как большая белая бестия
— унтерменша в коросте, прикованного к ярму.
Я терплю этот мир иначе — как терпят бедствие.
Извини, что я иногда нетерпим к нему.
Я не все говорю, не всему раздаю названия,
вообще не стремлюсь заглядывать за края
— ибо есть зазор спасительного незнания,
что тебе и мне оставляет вера моя.
В небесах случаются краски, которых в мире нет,
— немучительная любовь и нестыдный стыд.
Твой пустынный Бог никогда меня не помилует
— мой цветущий тебя простит и меня простит.
Дмитрий Быков
No comments:
Post a Comment